21 февраля 2025 года Министерство юстиции России внесло в реестр иностранных агентов пятерых деятелей культуры и журналистики — среди них Жанна Владимировна Агалакова, бывшая ведущая Первого канала, Илья Михайлович Азар, корреспондент «Новой газеты», и украинский актер и комик Антон Анатольевич Лирник. Решение, опубликованное на сайте ведомства в 17:57 по московскому времени, стало очередным шагом в ужесточении давления на критиков власти — даже тех, кто давно живет за границей. Зачем теперь преследовать человека, который вел шоу на СТС три года назад? И почему в список попал человек, чье местонахождение в документах вообще не указано? Вот что стоит за этим решением.
Кто такие новые «иноагенты» и за что их внесли
Согласно официальному заявлению Минюста, все пятеро обвиняются в распространении «недостоверной информации» о действиях российских властей, поддержке «антироссийской повестки» и формировании негативного образа Вооруженных сил РФ. Но детали — как всегда — размыты. В случае с Антоном Лирником речь идет о его выступлениях в украинском Comedy Club, где он шутил о бюрократии, а не о войне. Его ведущая роль в «Шоу выходного дня» на СТС (2018–2019) теперь трактуется как «инструмент влияния» — хотя тогда никто не требовал от него маркировать материалы как «иноагентские».
Жанна Агалакова, которая работала на Первом канале и НТВ, давно живет за рубежом. Ее репортажи о коррупции и социальных протестах в 2010-х — теперь «пропаганда». А Илья Азар, известный своими расследованиями о военных потерях и коррупции в армии, с 2017 года работает в «Новой газете» — организации, которую в России уже давно считают «нежелательной». Его избирательная кампания в Хамовниках в 2017 году, когда он получил 187 голосов, теперь превращается в «деятельность, направленную на подрыв государственного порядка».
Блогер, который не знал, что его внесли
Самый яркий ответ пришел от Рустема Адагамова — блогера под псевдонимом Drugoi. В разговоре с РБК он заявил, что не получил ни одного уведомления от Минюста. «Я не знаю, что это за документы, которые они мне якобы отправляли. Я не получал ни писем, ни звонков», — сказал он. Адагамов назвал решение «политическим преследованием» и твердо заявил, что не будет маркировать свои материалы: «Это унизительно. Как будто я — враг народа, просто потому что говорю правду». Его слова — редкий пример открытого сопротивления в условиях, когда даже публикация в «Медузе» может стать основанием для уголовного дела.
Елизавета Александрова-Зорина, писательница, публиковавшаяся в «Московском комсомольце», тоже внесена в реестр. Ее книги о семейных конфликтах и женской идентичности теперь расцениваются как «вредоносная идеология». Видимо, в Минюсте решили, что разговоры о личной свободе — это угроза государству.
Почему Лирник — особый случай
Антон Лирник — не политический активист. Он — комик. Родился в Кировограде (ныне Кропивницкий), играл в КВН, снимался в сериалах вроде «Папа в декрете» и «Это надо знать». Он вел шоу на российском телевидении, когда еще можно было смеяться без страха. Его музыкальная группа Lirnik Band — тоже не повод для санкций. Но теперь его вносят в реестр, как будто юмор — это форма сопротивления. И, что странно, Минюст не указал, где он живет. Возможно, потому что он — украинец, и его присутствие в России давно закончилось. Но тогда зачем включать его в список? Ответ прост: чтобы показать, что границы теперь — не просто география. Это — линия, за которой не осталось ничего, что можно было бы назвать «безопасным».
Цепная реакция: кто следующий?
Это не единичный случай. В январе 2025 года в реестр попал музыкант из группы «Каста» Влади (Владислав Лешкевич). 31 января — педагог Дима Зицер. 14 февраля — социолог Лев Гудков. А в прошлом году — Марина Литвинович, Елена Лукьянова, Ксения Лученко. Все они — не военные, не политики. Они — журналисты, ученые, артисты. Их объединяет одно: они говорят то, что власти не хотят слышать. Теперь, по данным Минюста, в реестре более 150 физических лиц. И каждый месяц их становится больше. Власти не просто борются с «иностранным влиянием» — они борются с самой возможностью критики. Даже если эта критика — в виде шутки на Comedy Club.
Что дальше?
Закон требует от «иноагентов» маркировать все публикации — иначе грозит штраф до 500 тысяч рублей или административный арест. Но Адагамов уже сказал: «Я не буду». А что, если тысячи других последуют его примеру? Что, если зрители начнут игнорировать маркировки — как игнорировали «запрещенные» песни в 90-е? Что, если юмор, искусство и журналистика станут не «иноагентами», а символом сопротивления? Минюст может внести еще десятки имен. Но он не может внести в реестр мысль. А она, как оказалось, живет даже там, где ее не видят.
Frequently Asked Questions
Какие последствия ждут внесённых в реестр иноагентов?
Люди, внесённые в реестр, обязаны маркировать все публикации как «создано иноагентом» — иначе грозят штрафы до 500 тысяч рублей или арест. Их банковские счета могут блокироваться, а сотрудники организаций, с которыми они сотрудничают, рискуют привлечением к ответственности. Но многие, как Рустем Адагамов, отказываются соблюдать это требование — и тогда рискуют уголовным преследованием.
Почему в реестр попал украинский актер, который работал на российском телевидении?
Минюст объясняет это «влиянием на российскую аудиторию» через медиа-контент. Лирник вел шоу на СТС, снимался в российских сериалах и пользовался популярностью. Теперь его прошлое превращается в «инструмент пропаганды». Это — пример того, как даже культурное наследие, созданное в период относительной свободы, становится политическим инструментом после 2022 года.
Какие другие известные люди уже в реестре иноагентов?
Среди них — журналистка Марина Литвинович, социолог Лев Гудков, музыкант Влади из «Касты», педагог Дима Зицер, а также блогеры и писатели, такие как Елена Лукьянова и Ксения Лученко. Все они — не военные, не политики. Их объединяет критика власти, независимое мнение и публичное присутствие. Минюст вносит тех, кто «влияет на общественное мнение» — и это включает почти всех, кто говорит правду.
Можно ли оспорить решение Минюста о внесении в реестр?
Теоретически — да. Но на практике суды в России почти всегда поддерживают Минюст. Даже если человек не получал уведомлений, как Рустем Адагамов, суды признают «достаточность доказательств» на основе публикаций в соцсетях или интервью. Обжалование занимает месяцы, а решение, как правило, остается в силе. Это — не правосудие, а административная процедура, призванная запугать.
Как это влияет на российскую культуру и журналистику?
Это — систематическое вытеснение независимых голосов. Журналисты уезжают, артисты молчат, блогеры уходят в тень. Те, кто остается, сталкиваются с самоцензурой. Реестр иноагентов — не просто список. Это инструмент, который превращает творчество в риск. И чем больше людей в нем, тем меньше в России остается пространства для честного слова — даже если оно не кричит, а просто смеется.
Почему Минюст вносит людей, которые живут за границей?
Потому что Россия больше не признает границы для информации. Даже если человек живет в Берлине, Праге или Киеве — если его контент доходит до российской аудитории, он считается «влияющим». Это — идея «глобальной информационной безопасности», которая позволяет преследовать критиков, даже если они не находятся на территории страны. Закон работает не по месту жительства, а по эффекту — и это делает его неотвратимым.
