Дифференциация социально-экономического положения регионов в ходе кризиса усиливается. Об этом говорится в исследовании института «Центр развития» НИУ «Высшая школа экономики», опубликованном на днях в бюллетене «Комментарии о государстве и бизнесе».
Аналитики рассмотрели свежую региональную статистику Росстата по уровню и динамике заработных плат, безработицы и инфляции и на основе расчета сводных индикаторов выделили регионы с возросшим уровнем социально-экономического стресса.
Наилучшей можно считать ситуацию там, где и инфляция, и безработица ниже средних показателей, констатируют аналитики. В эту категорию попали, в частности, Москва и Санкт-Петербург, а также Чукотский автономный округ и Московская область.
Среди регионов, где ситуация по обоим выбранным показателям сейчас хуже среднероссийских показателей, находятся некоторые республики Северного Кавказа, в частности, Ингушетия и Дагестан (где очень высокая официальная безработица — выше 10%), а также представитель Сибирского федерального округа — Тува и дальневосточные регионы: Бурятия и Забайкальский край.
Давление намного более высокого, чем в среднем по России, уровня безработицы просматривается в ряде республик Cеверо-Кавказского ФО и в Сибири (в частности, в Республике Алтай и Омской области). Инфляционный всплеск наиболее сильно в России ощущается в Амурской области, а также в Центральном ФО (Воронежская, Тамбовская и Костромская области) и в Северо-Западном ФО (Республика Коми и Архангельская область).
Наиболее благоприятной можно считать ситуацию в регионах, где индекс социально-экономического стресса ниже среднего по России, а прирост реальной зарплаты — выше. В эту группу, условно названную «Лучше средних показателей», попали 24 региона: Белгородская, Брянская, Тамбовская, Тверская области, Карелия, Псковская область, Адыгея, Калмыкия, Республика Крым, Астраханская область, Ставропольский край, Чувашия, Пермский край, Кировская, Оренбургская, Пензенская, Саратовская, Курганская области, Республика Алтай, Алтайский край, Новосибирская область, Приморский край, Магаданская область, Чукотский АО. При этом максимальные по России темпы прироста реальной заработной платы — в Саратовской области (12,5%), а минимальный индекс стресса — в Чукотском АО, где прирост инфляции всего на 1,7% сопровождался снижением за год уровня безработицы на 1,2%.
Наименее благоприятная ситуация отмечена в 18 регионах: это Владимирская, Воронежская, Ивановская, Костромская, Ярославская области, Республика Коми, Архангельская, Новгородская области, Дагестан, Ингушетия, Чеченская Республика, Башкирия, Марий Эл, Удмуртия, Ульяновская, Свердловская, Иркутская, Омская области. При этом худшая динамика реальной заработной платы — в Новгородской (минус 12,5%) и Костромской областях (минус 3,1%).
В группу «Стресс и рост зарплат ниже среднего» попали регионы, в которых индекс социально-экономического стресса ниже среднего по России, как и прирост реальной заработной платы. Сюда, в частности, вошли регионы, привлекательные для трудовых мигрантов (Москва и Санкт-Петербург), имеющие выгодное географическое положение (Камчатский край, Московская, Смоленская области) и некоторые другие.
Еще для одной группы регионов характерен более высокий, чем в среднем по России, индекс социально-экономического стресса, который в определенной мере компенсируется более высоким приростом реальной заработной платы (зачастую при низком ее уровне). Прежде всего это трудоизбыточные регионы, из которых до сих пор наблюдался отток рабочей силы в центральную часть России или в немногие другие агломерации, — Вологодская, Курская области, Тува, ряд республик Северного Кавказа. Эту группу авторы исследования условно называют «Зона трансформаций», хотя не исключают, что прирост зарплаты может быть связан и с ее вынужденным выходом из тени в период пандемии. Здесь обращает на себя внимание Тува — регион с максимальным уровнем социально-экономического стресса (11,2 пункта). Этот показатель складывается из сильнейшего прироста безработицы (на 7,8 процентного пункта против среднероссийского прироста в 1,4 п. п.), а также из инфляции в 3,4% при среднероссийском показателе в январе — июне в 2,7%.
«В целом нельзя утверждать, что данные тенденции являются сколько-нибудь уникальными для кризисного времени. Скорее они являются продолжением традиционного для России центростремления (то есть перетока людей в две крупнейшие агломерации) и поиска высоких зарплат в регионах, расположенных в зоне сурового климата. С другой стороны, удар «коронакризиса» по розничной торговле, транспортному сектору и сфере услуг в целом сказался на ситуации в ряде регионов, обострив старые проблемы и создав зону социально-экономического риска», — заключают экономисты.
Из материалов ВШЭ следует, что безработица рассматривалась за II квартал текущего года (прирост к аналогичному периоду 2019-го), инфляция — за январь — июнь 2020-го в годовом выражении, прирост реальной заработной платы — за январь — май 2020-го в годовом выражении.
Источник: www.banki.ru
